Ужасы повседневности — @дневники: асоциальная сеть

пятница, 19 июля 2019

23:24

Чемпионат по стрельбе в ногу в самом разгаре и вышел на новый уровень.

@темы: мысли вслух, мы ошиблись дверью

URL

четверг, 18 июля 2019

00:46

А зачем детские игровые площадки (например, для футбола) асфальтируют?

@темы: мысли вслух, любимый город, очевидное-невероятное

URL

суббота, 06 июля 2019

18:09

Им лет не много и не мало,

Но их судьба предрешена.

Они еще не генералы,

И не проиграна война.

Играл в «Конец парада». Остался в крайне смешанных чувствах, потому что тема игры и даже сама игра хорошая, но мне категорически не понравилось. Несомненно сыграло роль отличия ожиданий (я несколько иначе представлял игру) от действительности, но главная роль все же пренадлежит тому что и главное как происходило на игре.

Игра представляла собой моделирование работы военно-морской академии и морской войны в антураже условной середины девятнадцатого века (корабли парусные) с элементами двадцатого (тотальная война и развитая пресса). На фоне этого должны были происходить два взаимосвязанных процесса — деградация воинской чести (с развитием эффективных методов ведения войны рыцарственное отношение к противнику исчезает) и деградация системы образования (будущих офицеров учат по сокраженным программам все тем же эффективным утилитарным методам). Личные конфликты между сторонниками обоих подходов прилагаются.

Столкновение традиции и модерна это всегда интересно и я принял участие в игре. И первая ее часть — академия была прекрасной. Идея, что большинство правил игры открывается прямо на ней, мне кажется хорошей. Никакое чтение не даст того же эффекта как рассказ человека, который уже имеет какой-то опыт. Особенно если этот рассказ иллюстрирован примерами, а от усвоения рассказанного зависит дальнейшая игра. И тут мастера и игротехники сделали все — прекрасные преподаватели дали нам основы морского боя, рассказали об офицерской чести и обучили ее защищать на дуэлях. Мы окончили академию и вышли из нее юными полными надежд и иллюзий лейтенантами.

И вот тут меня ждало первое разочарование. Лучшие (по игровым параметрам) на курсе кадеты вышли из академии сразу капитанами II ранга. Для меня это было как удариться с разбегу о стену. Какие традиции флота, если внеочередное производсто (сразу на три чина) получает не отличившийся в бою, а тот кто громче всех кричал на построении «Так точно, сэр!» (Что бы не было лишних вопросов — я такой был не один, нас было четверо).

Быстро стало очевидно зачем это сделано — игроки должны были максимально быстро зааменить игротехнический состав в ролях преподавателей и коммандующего эскадрой. И заменили. И тут была вторая ловушка. Игроки (и их персонажи — зеленые лейтенанты) остались одни без старшего поколения. Т.е. без носителей тех самых драгоценных традиций, которые являлись одним из стержней игры и наедине с превосходящими силами игротехников. Впрочем в сражениях я участия не принимал, поэтому о них пусть напишет тот, кто знает дучше.

Вместо сражений я преподавал в академии, где (в рамках все той же логики замены игротехников игроками) моментально сделал головокружительную карьеру и в одну итерацию (одно сражение и один цикл обучения кадетов) стал адмиралом и кавалером «Креста за заслуги» (вообще такой крест порложен за спасения экипажа, но если можно сать адмиралом не заходя на палубу, то и крест можно получить точно также. Это нанесло окончательный удар по моему боевому духу. Надо полагать, что на офицеров флота мой вид тоже действовал удручающе — некоторый их них пройдя через два-три сражения так и остались лейтенантами.

Про академию можно сказать следующее - с деградацией ситемы образования мы справились. Однако справились скоее не по игровым, а по пожизневым причинам. Точнее из-за недостатка времени. Если первое покоелении курасантов в начале игры учили около двух часов, то в дальнейшем мы должны были справляться за 20-30 минут силами 2-3 человек. И все равно случались простои — игроки вынуждены были ждать окончание текущего курса (офицеры погибали независимо от расписания академии, а новый набор курсантов случался только после выпуска следующего). Ясно, что в таком цейтноте преподавание было самым минимальным (мы делали упор на морские бои), а времени на взаимоотношения внутри кадетов и между кадетами и преподавателями не оставалось. Ясно, что в условиях тотальной войны и поражения именно так оно и бывает (смотри хотя бы «Фабрику офицеров» Кирста), но хотелось бы хоть какой-то аргументации (враг у ворот и родине нужны солдаты), а не простой констатации того, что игра не резиновая, а очережную партию игроков надо выпускать из мертвятника. В целом у нас в академии все скатилось в функционал (во флоте по виду тоже, но тут я точно не знаю и наверняка утверждать не могу).

В целом мне мне не хватало глубины мира. Хотя газеты исправно снабжали нас новостями, но новости эти были абстрактными. Одна телеграмма о разорении родового поместья наступающим врагом (для аристократа) или смерти от недоедания младшей сестры (для простолюдина произвели бы большее впечатление. Вторым проявлением недостатка глубины (хотя в большей степени — того цейтнота, в котором мы жили) был недостаток общения. Встречаться с однокурсниками мне было некогда, им вероятно тоже. Из-за этого возник полный разрыв между флотом и академией. Кульминацие его стала встреча двух адмиралов — Спидфишера (я) и Мэхана (Ульмо), во время которого боевой адмирал пожалвался тыловому на недостаток сведений о новейших вражеских кораблях. К этому моменту плакат с ТТХ новейшег вражеского корабля уже две итерации висел в классе морского боя. А могли бы и не встретиться.

Третьей нехваткой была уже упомянутоая нехватка непрерывности традиций. Не было старшего поколения — носителя традиции. Не было того, с кого можно было бы брать пример во флоте. Армия — структура иерархическая, в которой всегда есть старый полковник (в нашем случае каперанг, который помнит как оно было при при Джервисе и почему флотские не носят погон. Если бы во флоте были старшие офицеры (игротехники), задачей которых было бы поддержание традиций, а у игроков было время их воспринять, то вполне возможно все вышло бы по другому. А так трудно быть косерватором, когда консервировать нечего.

И тут я не могу упрекнуть мастеров. Просто планка была поставлена слишком высоко и взять ее было чрезвычайно трудно. Вообще мне кажется, что игра на 6-8 часов горазду трудне павильонки на 3-4 часа и игры на выходные. Очень трудно добить высокой и равномерной плотности игры и наполнености ее смыслом.

Я благодарен за игру мастерам — Дионису и Анне.

Игротехникам, из которых я бы выделил Кирана, Нойзлесс и Лароша.

Игрокам, в первую очередь преподавателям и кадетам академии , которые терпели меня в роли ректора.

А также отдельно дамиралу Мэхану (Ульмо), который всегда был хорошим адмиралом

и кадету МаКормику (Арсу) за оба выхода и особенно за второй, где он из ничего вытащил эпизод с дуэлью.

Всем спасибо.

Где-то так.

@темы: ролевые игры

URL

18:07

Отчет об игре «День Независимости» от МГ «Ярмарка тщеславия»

Мне трудно отделить эмоции игрока от эмоций персонажа, а выводы о технических решениях игры от впечатлений. Поэтому все будет вперемежку и довольно сумбурно.

Игра проходила 10-11 мая и представляла собой только первую часть игры. По словам мастеров «мы хотели, собственно, сделать именно вторую часть, но нужную для этого предысторию было трудно рассказать и мы решили ее показать». За это решение я мастерам бесконечно благодарен, так как первая часть уже безотносительно второй была превосходной игрой как по подготовке, так и по уровню проведения.

Основной темой игры было выживание и развитие изолированной группы людей после катастрофы. Основными моделями этого были смена поколений и передача знаний. По крайней мере так мне казалось до игры. Теперь я думаю, что несколько переоценивал важность модели знаний. Это не значит, что она оказалась ненужной или неважной — напротив. Однако, на мой взгляд, на формирование возникших на игре сообществ повлияла не модельная передача информации, а отыгрышная — на жизнь сообщества горы Шайен большее влияние оказало не модельное знание «политологии» и «юриспруденции», а то как старшие поколения рассказывали младшим о «демократии» и «импичменте». А на жизнь «Лингвистики» - рассказы о Человеке-Пауке и Торговом центре.

Отправной точкой игры было празднование Дня Независимости в провинциальном американском городке Кастл-Рок в 1985 году - последнем Дне Независимости в истории соединенных штатов. В этот день началась ядерная война (хотя некоторые детали возникшего после нее мира позволяют предполагать и элементы инопланетного вторжения, но по крайней мере для первой части игры это не существенно). В этот день все жители Кастл-Рок тем или иным путем попали в одно из трех относительно безопасных убежищ, в которых дали начало трем непохожим сообществам нового мира.
читать дальше

Эпизод носил вводный характер — персонажи могли познакомиться, сформировать представление друг о друге и конечно же рапределиться по трем автобусам, которые в увезли их в новый мир. Распределение было построено довольно свободно. То есть у мастеров был некоторый замысел, что в одном автобусе окажутся в основном представители власти и специалисты, а в другом сектанты, но каждый отдельный персонаж мог при некоторых усилий любой персонаж мог оказаться в люом автобусе. Меня (врача-алкоголика), например, дважды выгоняли из правительственного автобуса, но военные дважды возвращали меня обратно. А могли и сектанты подсуетиться.

Таким образом сформировались три разных автобуса с разным контингентом и разными ценностями.
Основой для нашего сообщества горы Шайен послужил отряд военных, представители местных и федеральных властей, а также ценные специалисты из списка военных. В частности у на с оказались почти все медики и инженеры ( а также юристы, химики, биологи и почти все). В связи с этим я предположил, что именно у нас случится если не Анклав, то Грод-Убежище, но просчитался.
В горе мы занялись организационными вопросами — выбрали органы власти, распределили обязаности и занялись налаживанием жизни. И тут мы столкнулись с первым кризисом. Причем вовсе не мастерским, а очень даже игровым. Во всем автобусе оказалось только два ребенка (дочь моего персонажа, доктора Ричардсона, и сын городского шерифа). Таким образом наше сообщество неизбежно должно было столкнуться с демографическим кризисом, если не с вымиранием. А по игровой модели кризис был бы особенно остро, так как каждое поколение умирало бы примерно в одно и тоже время, а в следующем оказывались бы в большинстве своем потомки одной и той же пары. И это не считая того, что пара не особенно складывалась. В слух это никто не говорил, но все это понимали и к этому готовились. Так родилась книга. Даже так Книга. Документ, который определил жизнь Шайена на поколения вперед. Результат генетических обследований всех жителей Шайена. Я же занялся обучением своей дочери медицине, причем главный упор сделал на последствия близкородственных браков и необходимость следить за Книгой. В последствии это стало основным в обучении.
Между тем уровень радиации снаружи спал и жители Шайена стали выходить наружу для исследования нового мира и поиска других выживших. Увы, и та и другая цель долго оставались недостижимыми. Певые жи столкновения с мутантами и радиацией привели к жертвам — сержант Ковальски погиб при исполнении, его даже дотащили до убежища, но медициана оказалась бессильной. На почве этого доктор Ричардсон попытался покнфликтовать с властями о приоритете в исследованиях (композитивные материалы для сохранения техники или средства вывода радиации из организма), но ему мягко указали на несвоевремнность споров.
Тут я коснусь некоторых моделей, которые при этом применялись. Каждое сообщество жило согласно вывешеному в нем лозунгу. В мире игры лозунг, ясное дело, нигде не висел, а сущестовал как основная жизненная ценность сообщества. У Шайена на тот момент было что-то вроде «Начальство всегда право». Персонаж мог неодобрять образ жизни сообщества (и лозунг) в частностях, но не не в целом. Каждому лозунгу сопутствовал набор ценностей («общественно выше личного», «сохраняй знания», «в первую очередь спасай детей», «старикам здесь не место» и т. п.). С помощью наклеек персонаж мог одобрять или отрицать ту или иную ценность, а в начале каждого цикла мастера на основании такого голосования обновляли лозунг и ценности.И модель, и то как игроки руководствовались лозунгами мне в целом понравилась, хотя принцип по которому лозунги менялись осталась не ясна. Предсказать какое изменение лозуга повлечет отрицание например ценности «свобода» было совершенно невозможно.
Второй моделью были знания и их передача. В игре было представленно более двадцати видов «знаний», таких как медицина, генетика, сельское хозяйство и юриспруденция. У каждого игрока могло быть до трех знаний уровнем от «1» до «5». Использовать их можно было четыремя способами — применять на практике (например, медик мог лечить ранения), передовать другому персонажу (но при этом переданное знание уменьшалось на единицу. Таким образом знание со временем утрачивалось, что отражало упадок образования после катострофы), проводить исследования (потратив пять единиц любых знаний можно было получить карту радиационных полей) и преодолевать кризисы (абстрактные события моделировавшие глобальные изменения в мире — соберите 5 знаний биологии или медицины, 10 любых знаний и 10 ресурсов и вы получите сведения о влиянии аномалий на организм человека).
И вот когда встал вопрос о приоритете исследований то, начальство оказалось право, а предложения доктора заблокировали. А вот при проведении исследований выяснилась неравноценность знаний. Если медицина и инженерное дело имеои практическую ценнность, то остальные знания могли пригодиться только в качестве очков. Причем если химия, билогоия или генетика могли выступать в качестве необходимого условия для исследования, то юриспруденция (а в Шайене оказалось много чиновников с высокими ее значениями) была только источником очков. Легко понять, что мы быстро решили, что следует сохранять )(передовать следующим поколениям), а что тратить.
То есть научная модель и модель передачи знаний мне тоже понравилась, но она бы понравилась мне еще больше, если бы где-то к концу первого цикла возник бы кризис/исследование, которые вкачетве условия требовали бы юриспруденцию или журналистик, благополучно пущенные на очки.

Между тем время шло, найти что-то хорошее во внешнем мире было трудно. Гораздо проще было убиться о радиацию. Тут я опять должен сказть, что ситуация в окторйо игроки точно не знают, где именно находятся соседние локации открывает массу возможностей. Игра в поиск пути через радиационные поля в темноте по неизвестному маршрут конечно на любителя, ноя такой любитель. Я первый раз играл с электроникой. Мне понравилось.
Первыми погибли военные. Они доконца исполняли свой долг, защищая граждан США. Вместе с ними погибла концепция Совета — делить власть между военными и гражданскими стало ненужно. Через некоторое вреям и сам совет был распущен. Властью остались совет и шериф, подотчетные жителям Кастл-Рок, которые избрали их когда-то. Потом мэр умер, и новый уже не был избран. А шериф Клэнси в глубокой старости попросил избрать себе замену и передал свой значек своему сыну Ральфу, зятю доктора Ричардсона. И граждане Кастл-Рок согласились с этим. Ведь к тому времени и они были стариками, а Ральф был единственным взрослым мужчиной, родившимся до катастрофы.
В это же время в Шайене появились индейцы. Человек, арестованный федеральными агентами и ми же доставленный в убежище действительно был индейским террористом. Он женился, завел детей и рассказал им историю своего народа. А когда он в старости пожелал уйти на поиски своих соплеменников, то старший его сын одним движением руки открыл ему ворота Шайена вопреки воле шерифа. Так в жизнь общины вошло еще одно порождени катастрофы — мутация или Сияние.
В другое время доктор Ричардсон с удовольствиме принял бы участие в исследовании этого феномена. Но доктор был уже стар и смерть стаяла у него за плечом.

Время моего первого персонажа истекло, и я отправился в мертвятник. Для смены персонажа надо было шиться — то есть испортить один из заранее привезенных костюмов. У нег нужно было что-то порвать или отрезать и соответсвенно что-то пришить. Идея мне тоже кажется хорошей, смена костюма позволяла четко отделять персонажа от предыдущего, шитье — занять время в мертвятнике и проявтить фантазию. Однако мне кажется. Что на комконовском мастер-классе дело шло лучше. Во-первых, костюмы менялись непосредственно после примерки, и каждый старался поразить следующего. Во-вторых, костюмов было меньши и каждому доставался уже изменненный предыдущим игроком. На игре из коробки кажждый раз (по крайней мере я) доставал новую вещь. Вывод — следовало точно исполнить букву правил и привозить в коробку только один костюм (а не пять). Тем не менее, некоторые костюмы были очень запоминающимися.

Особенностью мертвятника Шайена было то, что он располагался непосредственно за центральной площадью Шайена. В результате игроки могли слышать все происходящее там и не раз хватались за голову — мы молодежь такому не учили!

И действительно не учили. Выйдя второй ролью я обнаружил, что в Шайене переменилось все. Часть приборов не работало, люди носили странные имена типа Прибора (мое имя было, впрочем, Валдис Желтый Дождь — я родился в индейской семье), а от всех социальных инстиитутов остался только пожизненый шериф (который, впрочем никаких поползновений к диктатуре не делал)
Мне показалось что переход от современных американцев к дикарям был слишком быстрым — всего за два поколения, да еще на оборудованной базе вооруженных сил, где недостатка в технике и различных запасах не было. Мне кажется, что тут виной настрой игрокв, которые предпочитали Анклаву деревню Арройо. Осуждать свободный выбор игроков нельзя.
Мои родители воспитывали меня и сестру на трех основах — сохраняй знания (меня научили биологии и химии), исследуй мир (показали мне пусторши и аномалии) и остерегайся белых (они украли нашу страну, а после впали в ничтожество — посмотри как они смешно поднимают руки при голосовании, раньше все было не так и вопросы еще обсуждались). Но в целом никакой ксенофобии и индейской исключительности не было. А вот дяд шел несколько дальше и говорил, что время белых уходит и скоро все снова будет принадлежать индейцам. В частности его очень интересовала Кига белых и он послал меня ее изучить. Так как я был продвинут в науках, то в результате я выяснил, что у белых осталось всего три фамилии, а жениться и выходить замуж друг за друга людям с одной фамилией нельзя. Возникли всякие интересные идеи насчет погложения белых через смешанные браки. Однако никакого продолжения они не получили. Мой фторой персонаж погиб в радиации довольно в молодом возрасте при попытке найти путь к другим поселениям.
Третьим персонажем я вышел утром следующего дня. К этому моменту между американцами и индейцами произошла некоторая интеграция, и культура убежища совмещаля в себе шерифа, конституцию США (как ее помнили) и древнее индейское наследие в виде абстрактных духов, живущих в аномалиях.

В этот раз мой персонаж был от рождения мутантом и мог отдвать людям приказы обязательные к исполнению. Но этот дар имел и оборотную сторону. При определенных обстоятелсьтвах мой персонаж непроизвольно наносил урон всем окружающим (игротехнически приводил в состояние «0 хитов» всех в радиусе 3 метров). Идея мне очень понравилась.
В это время весь Шайен жил идеей найти других людей (мутантам-Сияющим были регулярные видения из жизни других общин, хотя не сказать чтоб слишком уж радующие). Я тоже решил искать еще подростком, сделла большой круг чтобы обойти радиоактивные поля, все же словил небольшое облучени и нашел таки второй лагерь. Сразу скажу — я был не первым из Шайена, кто его достиг. Первой был группа , в которую входила моя мать.
Поселение называлась Лингвистика, основали его люди из автобуса (как и Шайен!) и в нем было множество настоящих индейцев-шайенов, у которых не было шерифа (только подумайте!), зато были какие-то вождь и шаман. Об этом нужно было срочно рассказать соплеменникам! Тем боле жители Лингвистики тоже были рады установить связи с еще одними соседями — они регулярно поддерживали контакты с третьей деревней — Новый Завет — псолы из которой очень кстати находились в это время в Лингвистике. И тут мне рассказали о первой группе и смерти матери. Это был триггер, и я воссиял, положив три четверти присутсвующих. При этом я был готов к тому что меня линчуют, или к тому что объявят одним из духов. Но реакция была в духе «Опять!». В Лингвистике Сияние случилось несколько раньше, чем в Шайене, и к это времени уже изрядно утомило игроков однобразием внешнего проявления. Постоянные массовые ранения выедали все ресурсы и еще не производили никакого игрового эффекта. Если бы эффекты были разными (даже на урвоне «все в радиусе трех метров чихают»), то к Сиянию относились бы куда с большим интересом.
В конце концов все вылечили и я с женщиной из Лингвистики (это была Роксолана) отпрвился в Шайен. К несчастью уже в начале пути я каким-то невероятным образом попал под радиацию (мой медальон загорелся красным и я мгновенно умер. (У Роксоланы он даже не мигнул 0 то есть она не получила даже минимальной дозы).
Я вновь отпраивлся в мертвятник, где мне сообщили что теперь можно выходить в другие локации. Я решил переменить обстановку и выйти в Лингвистике. И не ошибся. Обычно на ролевых играх лучше всего проходит первая роль, к оторой игрок долго готовится и имеет завязки от мастеров. Но тут сыгранное спонтанно было лучше, чем иногда бывает подготовленное.

К этому времени в Лингвистике давно почти не было никаких довоенных знаний, община происходила от жителей индейско резервации, педагогов и школьников Кастл-Рок и заезже рок-группы. Во время катастрофы, которую устроили злые коммунисты, с небес спустился Человек-Паук, сын Великой Паучихи, и спас людей, посадив их в Автобус. На этом Автобусе они приехали в недостроенный Торговый Центр. Если бы не коммунисты, то Центр был бы достроен и наполнен товарами. Но из-за катастрофы люди не получили нужные им товары и вынуждены собирать синюю кукурузу в пустошах. К о времени моего рождению люди Лингвистики успели встретится и породниться с людьми из других поселений. Одно из них называлось Шайен и там тоже жили индейцы. Люди Лингвистики стали родниться с чужаками и давать детям чужие имена. Я родился в семье Клэнси-Музей, самой большой в Лингвистике. Моего старшего и любимого брата звали Магомет, меня назвали Антибиотик.
В это время в Лингвистике случился очередной демографический кризис, частью циклический, а частью вызванный переходом людей в другие локации.В результате в какой-то момент в деревне остались вождь, шаман инесколько подростков. Среди них были мой брат и я.
Как я уже писал, знаний для передачи в Лингвистике к этому моменту уже не было. По этому обучение заключалось в основном в передаче культурных традиций. Магомета больше воспитывал наш отец — С лабоумие Клэнси, человек из Шайена, меня — старая шаманка. Поэтому Магомет больше знал чужих людях, их обычаях и технике, а я - о духах и Лингвистике. И еще нас научили, что вождь должен быть решительным, а шаман — мудрым. И тому, что для установления истины допустимы любые средства.
Из оставшихся в Лингвистике подростков мы были самыми старшими и были полностью уверены, что рано или поздно ответсвенность за дереню перейдет к нам.
В это время индейцы из Шайена пожелали узнать больше у духах наших предков и шаманка отправилась к ним, чтобы научить древним песнопениям.
Вслед за этим старая вождь отдала свою жизнь Красной Траве.
Магомед стал нашим вождем, потому что вов сепй Лингвистике только он и я прошли через обряд и духи назвали наши индейские имена. Остальные были еще слишком молоды для этого, а потом у нас не было шамана. Я мог похоронить мертвого или проводить человека к Красной Траве, но не призвать духов на наречение имени.
От такого пренебрежения духи прогневались, а разум людей смутился. Многие стали говорить, что нужно объединиться с людьми Шайена.
Наконец из Шайена прибыло большое посольство, и с ним вернулась шаманка. Люди Шайена и вернувшиеся люди Лингвистики рассказывали о чудесах горы и том, что она наш дом. И тогда Магомед собрал народ и спросил о том, желают ли они уйти в гору Шайен. И народ сказал «Да!»
Я пытался образумить их и напомнить о Человеке-пауке, который привез предков именно в Торговый Центр, который мы не можем покинуть, если хотим чтобы он нашел нас вновь. И тогда старая шаманка, единственная кто была в народе старше нас с братом подтвердила мои слова и сказала, что духам неугодно переселение.
Но народ продолжал колебаться, ведь они выросли во времена когда не ыбло шамана и никто не разговаривал с духами.
Мы с братом посмотрели друг на друга и все поняли. Нужно было установить истину. Любым способом.
И тогда Магомед Клэнси-Музей, мой любимый брат, вождь Шайенов, обнажил грудь, а я ударил в нее ножом. И истина стала ясна, потому что человек, который хотел уйти из Торгового Центра умер.
И никто из тех, кто хотел уйти в Шайен больше не говорил о б этом, хотя их было много, а я один. Но они были только люди, а меня поддерживали духи.
А потом дочь Магомеда, моя племянница, выросла и решила отомстить за отца. Она нашла ган, оружие древних времен, и выстрелила в меня. Первым выстрелом она ранила меня, а второй выстрел духи не допустили сломав ган. Народ хотел убить ее, потому что она замыслила убийство родича, но я запретил им проливать кровь и отдал ее духам, отослав в пустошь. Я сказал, что если духи пожелают, то легко убьют одного человека, а если не пожелают, то отпустят ее и тогда ее руками убьют другого. И снова мне никто не возразил.
После того, что я сделал я не мог быть ни вождем, ни шаманом. Поэтому вождем стал мой младший брат, а шаманом младшая сестра. Несмотря ни на что вождь ценил меня и прислушивался к советам, а когда дело было важным, то посылал исполнять его.
Наша племянница вернулась из пустошей, и я открыл ей свою грудь, как и обещал. Но духи не только пощадили ее, но отвратили ее дух от мести. Она стала новым, первым за много лет, хранителем знаний, и старые записи, и книга о Человеке-пауке, и обложка четкого рэпа были снова прочитаны народу.
И так совершилось все, что должно, и так продолжалось до тех пор, пока не выросло Голубое Семя и не пришла Черная волна.

Оглядываясь назад теперь я могу сказать, что для моего четвертого персонажа кульминация наступиал где-то здесь. Еслши бы игра продолжалась по правилам поколений и дальше, то Антибиотик Клэнси-Музей должен бы был состариться и вскоре умереть. Но наступило время финала и правила поколений перестали действовать.
Вместо этого случился финальный кризис, преодолеть который каждое из поселений могло только завладев Голубым Семенем. Семя выросло примерно по середине полигона в известном игрокам месте. Таким образом овладеть им можно было только победой в военном столкновении или переговорами. На мой взгляд переговоры на ролевой игре всегда плохая идея, но столкновение не давало гарантированной победы, а самоубить племя было для персонажа совершенно не приемлемо. Вождь решил попытаться договариваться с соседями сначало поочереди, потом со всеми вместе прямо у Семени. В это время мастера довбросили вводную, что никаких варинтов поделить Семя нет. Обладателем может стать только одно плямя, остальные могут быть или уничтожены или ассимилированы. Менять Человека-Паука на «демократию» и «импичмент» Шайена или тем более на странные обычаи Нового Завета желающих у нас не было (у них, впрочем, тоже). В общем переговоры выродились в худшее проявление белого совета, семя в итоге никому не досталось. В процессе масса народа полегала от спонтанных сияний. По возвращению в Лингвистику выфснилось, что лекарств на всех не хватит и вождь проявил решительность: отсартировал ранненых на живых и мертвых. Своего брат он отнес к живым, а вот моего внука — к мертвым.
Дальше мы пытались готовится к Черной волне. Меня вождь посла в пустоши за ресурсами. Я не разу ни одной ролью до этого их не собирал, поэтому был рад ознакомится с работой аномалий. Результат получился так себе — ничего не собрал, был ранен остался жив. Наибольшее впечатление на меня произвела аномалия с очень слодным входом (много вариантов завязанных на генетический код в паспорте). Я ожидал чего-то чрезвычайного но вытащил вариант - «выможете пройти дельше». К сожалению дальше идти было некуда.
А потом у наc случилось очередно сияние, а моего брат-вождя рядом не случилось. И я умер.

Так как модель поколений уже не работала, то я больше в игру не выходил, а досматривал ее со стороны. И не жалею. Я посмотрел несколько замечательных эпизодов, таких как последний совет в Шайене (Шарль бил в топор вместо бубна) и Кэба, проливающего кровь врагов.
Наверняка я упустил множество эпиходов заслуживающих описания. Но один человек не может охватить целый мир.
Это была замечательная игра.

Я благодарен Ёвин, Кирке и Руте, матерам этой игре.
Я благодарен игротехникам локайи и метвятников.
Я благодарен всем игрокам, который создали этот чудесный мир.
Отдельно я благодарен командам Шайена и Лингвистики, в которых я играл, моим семьям — особенно первой - Ричардсона и Мэдокам — и четвертой — Клэнси-Музей - и лично моим братьям — Орофину и Йорлу.

@темы: ролевые игры

URL

среда, 26 июня 2019